Манул изумительным образом сочетает в себе очаровательную мягкость и агрессию. Это делает его практически идеальным символом сегодняшней России как таковой.
Поговорим о мануле — он выбран талисманом Московского зоопарка. Можно бы, конечно, поговорить о более значимых событиях, например об одном юбилее. Но об этом юбилее говорить неприлично, потому что он стал, по сути, единственной темой, а юбиляр — единственным персонажем, и все, что можно, о нем уже сказано. Можно бы поговорить об одном фильме, который тут недавно запретили, Москва тем самым присоединилась к списку далеко не европейских столиц, но невинные мусульмане имеют право на защиту своих тонких чувств, не то, чего доброго, пойдет стрельба не только на свадьбах. Можно бы и о другом фильме: на канале НТВ вышла очередная комедия положений. Забавно, но ужасно предсказуемо; плохой монтаж, откровенные и дешевые спецэффекты, обожествление Запада как главной первопричины всех здешних событий… Тоска, в общем. О мануле гораздо интереснее. Это по крайней мере некий символ — по талисманам ведь всегда можно судить о народной душе. Она у нас сейчас сложна, размыта, не зря у сочинских Олимпийских игр сразу три талисмана — мишка, леопард и зайка, то есть как бы три лика России: одним она обращена к друзьям, другим к врагам, а третьим в собственное прошлое. В этом смысле выбор посетителей зоопарка весьма характерен и заслуживает анализа.
Манула, господа, избрали символом зоопарка не просто так: он там размножился. Дикие коты вообще крайне неохотно размножаются в неволе — да все неохотно в ней размножаются, чего там. Однако у него получилось — то ли ему настолько хотелось размножаться, что стало все равно, где, то ли ему создали условия, близкие к воле. С 1987 года манул украшает собой логотип зоопарка, а в последние пять лет он стал невероятно популярен в Интернете. Демотиваторы на тему "Погладь кота, сцуко" вытеснили "превед-медведа" с той же решительностью, с какой Путин отодвинул Медведева. Юмор основан на том, что погладить манула невозможно, хотя и очень хочется: ласка может стоить ласкателю целого пальца, а то и руки. Манул изумительным образом сочетает в себе "кавайность", то есть очаровательную "няшность", мягкость, пухлость вплоть до жирности, и агрессию, о которой откровенно свидетельствует его пушистое, да, но недвусмысленно хищное рыло. На множестве фотографий, рассеянных по просторам Рунета, мы видим гипнотизирующий зеленый взгляд манула — всегда сердитого, хотя бы даже и укормленного почти до неподвижности. Манул — толстое животное, особенно зимой, когда у него до предела замедляется метаболизм, потому что особенно нужен жир; он животное степное, в России распространен преимущественно в Туве, но и там его очень мало. Подсчитать особей почти невозможно, поскольку они хорошо прячутся; поймать — вообще большая удача. Хотя манул выглядит как исключительно пушистое (вообще самое меховое среди кошачьих) "котэ", в некотором смысле даже "кисо", он классический хищник, способный при сильном голоде и в раздражении изловить даже "псису" (птичку). Более того: обладая внешностью милой домашней кошки, манул в принципе не умеет мурлыкать, а только злобно фыркает; умиление ему незнакомо, из рук он не ест, а в младенческом возрасте, играя, допустим, с тапком, фактически ликвидирует тапок за два-три дня таких развлечений. Все это делает манула практически идеальным символом не только московского зоосада, но и сегодняшней России как таковой. Во-первых, он, несомненно, есть и даже может быть сфотографирован, но только в лабораторных условиях зоопарка, в мягкой и комфортной неволе: в естественных условиях, на, так сказать, лоне природы манула почти никто не видел, как и Россия никогда не жила в естественной среде, всегда умудряясь загнать себя в ту или иную клетку. Во-вторых, Россия, безусловно, хищница — мурлыкающей ее давно никто не помнит, — но хищница, так сказать, небольшая, не слишком могущественная; она выглядит иногда совершенно домашней, но никого этим не может обмануть, пример тому Ромни. Хотя наш общий манул периодически обращается ко всему миру с классической просьбой насчет погладить, к нему крайне неохотно протягивают руки и вовсе не дают тапок. Более того, при первой возможности русского манула обвиняют в том, что он тырит микросхемы, в то время как он ни сном ни духом. Манул напоминает Дмитрия Рогозина, всем видом, казалось бы, свидетельствующего о теплоте и уютности, ан нет, он грозный имперец. И что особенно символично, манул крайне неохотно функционирует на свободе, зато в неволе отлично питается и вовсю размножается; население России в неволе вообще делает все, даже позволяет себя погладить, хотя выражение глазок у него при этом то же самое, ни с чем не перепутываемое, манулье. Эти глазки, глядя на своих и чужих, как бы говорят одно и то же, но это выражение очень трудно перевести на человеческий язык. Это странная смесь "Че уставился!" и "Щас порву!", и "Ты кто такой? Давай, до свидания!", и "Жрать хочу!", и "Как же вы все меня тут за…" — хотя в степи обычно очень мало народу. И все-таки — "Погладь". Да, погладь. Ласки-то хочется. Кругом ледяная степь или зоопарк, и такая тоска, что я прям не могу…
И некоторые покупаются. Вот честно, товарищи, я все про него знаю, но сам иногда еле сдерживаюсь.