Каждый год государство распределяет порядка миллиарда рублей между некоммерческими организациями. Но на поверку это "благородное" дело оказывается совершенно бесполезным и даже вредным.
В июле этого года в разгар полемики вокруг финансирования российских некоммерческих организаций (НКО) президент Владимир Путин неожиданно пообещал им утроить государственную помощь — с 1 млрд рублей до 3 млрд рублей в год. Смысл этого заявления был прозрачен: мол, негоже нашим НКО брать деньги у зарубежных спонсоров, мы и сами сможем поддержать гражданское общество... Благородное желание, но цифра, названная президентом, несколько меркнет, когда начинаешь сравнивать ее с другими. По данным компании "Бостон консалтинг групп", госфинансирование в структуре общих доходов российских НКО составляет не более 5%. Еще 22% средств отечественные НКО зарабатывают, оказывая платные услуги, сдавая в аренду помещения или собирая членские взносы. А вот 73% средств НКО получают в виде пожертвований от российских физических и юридических лиц и из зарубежных источников. Так что даже в случае утроения государственные средства не смогут заместить сколько-нибудь существенной части негосударственного финансирования. Но дело даже не в количестве, а в качестве.
Чтобы понять суть проблемы, надо прежде в общих чертах описать существующую систему госфинансирования НКО. Пусть 1 млрд рублей и составляет лишь двадцатую часть совокупного бюджета НКО, но кто-то же определяет, куда потекут эти сотни миллионов рублей… Кто и как? С 2006 года данной работой занимаются шесть общественных организаций-операторов, отобранных администрацией президента. К распределению бюджетных бонусов допущены правозащитное движение "Сопротивление", Институт общественного проектирования, Институт проблем гражданского общества, Национальный благотворительный фонд, Государственный клуб и Лига здоровья нации. Руководят этими организациями лояльные к власти люди: члены Общественной палаты Валерий Фадеев, Ольга Костина, жена бывшего руководителя управления внутренней политики администрации президента Константина Костина, директор Научного центра сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н. Бакулева РАМН, доверенное лицо Владимира Путина на выборах в 2012 году Лео Бокерия. Также распределением грантов занимаются член общественного совета при двух министерствах и одном ведомстве Мария Слободская, бывший первый заместитель руководителя департамента военной контрразведки ФСБ России, генерал-лейтенант Владимир Носов и экс-депутат Госдумы от "Единой России" Сергей Шишкарев, много лет руководивший транспортным комитетом. За свою работу по объявлению конкурса, приему заявок, созданию конкурсной комиссии и оглашению победителей все эти достойные люди получают 6% от суммы распределяемых грантов, то есть порядка 60 млн рублей. Неплохо!
И как же они отрабатывают свой гонорар? Тут картина вырисовывается довольно странная.
Так, например, известен случай, когда грант в размере почти 5 млн рублей получило никому не известное некоммерческое партнерство "Институт автоматизации систем управления и контроля" на мониторинг состояния избирательной системы России. Сайта у этого института нет. Да и подготовленного партнерством за 5 млн рублей доклада найти тоже не удалось.
Неоднократно на получение гранта претендовал Союз журналистов. "В своей заявке они просили 5 млн рублей, чтобы наградить 15 журналистов по итогам конкурса лучших работ, — на условиях анонимности рассказала "Профилю" сотрудница одной из организаций, отвечающих за распределение грантов. — При этом предполагалось, что награждение состоится в городе Геленджике, добираться до которого члены комиссии должны были исключительно в бизнес-классе, жить в люксовых номерах и разъезжать по городу на вип-автомобилях. При этом самим журналистам они собирались вручить, если я не ошибаюсь, по 10 тыс. рублей". Наша собеседница не пожелала раскрывать свою фамилию потому, что каждый отказ в выделении гранта такой известной организации сопровождается обвинениями в ангажированности оператора и нежелании поддерживать гражданские инициативы общества.
А между тем, признается наш источник, подобные заявки далеко не редкость. Многие региональные и федеральные НКО постоянно пытаются получить грант на покупку дорогого автомобиля для посещения заключенных в тюрьмах или дорогостоящей оргтехники. И каждый год операторы грантов сталкиваются с тем, что какой-нибудь солидный на вид институт или фонд, правильно составивший заявку, получает деньги, после чего перестает выходить на связь, а его руководство исчезает.
В то же время организации, чья общественно полезная деятельность хорошо известна и находится на виду, денег от государства не получают. Например, фонд доктора Елизаветы Глинки "Справедливая помощь" уже пять лет помогает бездомным и безнадежным больным. За эти пять лет фонд, который, казалось бы, выполняет отчасти государственные функции, не получил ни копейки бюджетных средств. Елизавета Глинка (доктор Лиза), уверяет, что ни она, ни другие организаторы аналогичных фондов даже не слышали о возможности получения какого-либо государственного гранта. В отличие от своих более ушлых "коллег", Глинка не придумывает "проекты", а просто помогает людям день за днем. Но на текущую работу государство денег не дает.
Без госфинансирования существует и известный благотворительный фонд "Настенька" в НИИ детской онкологии и гематологии РОНЦ РАМН им. Н.Н. Блохина. Его сотрудники помогают тяжелобольным детям, собирая деньги на их лечение. "Президентский грант мы смогли получить только один раз, в 2006 году. Тогда на 700 тыс. рублей, полученных из бюджета, мы смогли оборудовать отделение инфузоматами для лечения онкобольных детей. Однако все остальные попытки получить грант на покупку нового оборудования для НИИ успехом не увенчались", — рассказала нам зампредседателя фонда "Настенька" Любовь Сидорова. По ее словам, получить российские гранты настолько сложно, что в последние годы фонд даже перестал подавать заявки. Он существует на пожертвования частных лиц и отдельных компаний.
Зато ежегодно из госбюджета достаточно крупные суммы получают другие, куда менее известные НКО. Миллионы рублей налогоплательщиков были потрачены на исследование возможностей создания в России информационных систем управления земельными ресурсами, на подведение итогов укрупнения российских муниципалитетов или изучения уровня социальной агрессии при управлении многоквартирными домами.
Но, может быть, мы чего-то не понимаем? Допустим, денег на помощь больным детям не нашлось, но, быть может, государство российское извлекло какую-то исключительную пользу из "изучения уровня социальной агрессии при управлении многоквартирными домами"? И тут выясняется совершенно поразительная вещь. Да, деньги различным организациям государство раздает, но результатами их использования соверешенно не интересуется. Многие честные грантополучатели были поражены, что их исследования или результаты реализованных проектов никого не волновали. Зачастую фонды и институты, целый год добросовестно изучавшие положение молодежи на Северном Кавказе или избирательное законодательство, сталкивались с тем, что их брошюры или доклады оказывались никому не нужными. В администрации президента никто и не собирался прислушиваться к их рекомендациям или учитывать в законодательной работе. Исследовательская группа "Циркон" несколько раз получала гранты на изучение влияния НКО на бизнес и власть, в рамках которого опрашивались руководители НКО, чиновники и менеджеры компаний. Социологи пытались понять, как бизнес и чиновники воспринимают правозащитников и насколько они готовы взаимодействовать друг с другом. "Исследования помогли в первую очередь самим НКО оценить свои перспективы. Но вот за пределами некоммерческого сектора помогла ли кому-то наша работа или нет, для нас самих большой вопрос, — признался "Профилю" руководитель социологической службы "Циркона" Игорь Задорин. — Если раньше по итогам исследований фонды проводили конференции, издавались книжки и выходили публикации, то сейчас эта работа ослабла. В основном все сводится к жесткой финансовой отчетности".
Операторы, выдающие гранты, собственно, и не отрицают, что отвечают только за распределение денег и сбор итоговой финансовой отчетности. Они не могут, да и не пытаются отследить, пригодился хоть кому-то выполненный за госсчет проект или нет. "Тот, кто инициирует проект, заинтересован в том, чтобы продвигать и популяризовать его. Централизованно мы не имеем возможности этим заниматься. Условно говоря, если у человека есть давняя мечта провести исследование, к примеру, о качестве дорог и в результатах этого исследования заинтересовано все общество, мы ему в этом помогаем", — уверяет начальник реализации отделов и программ Института общественного проектирования Потап Кожановский. При этом, подтверждает он, деньги выделяются не на текущую деятельность организации, а только под конкретный проект. В результате грантодатели то и дело сталкиваются с тем, что фонды, вместо того чтобы "реализовывать проект", пускают средства на текущую деятельность. Одна из таких НКО, получив грант на социологическое исследование о жизни заключенных подростков, на выделенные государством деньги просто купила для одной из колоний оргтехнику. И хотя очевидно, что заключенным подросткам оргтехника была нужнее соцопроса, но на такую реальную помощь государство денег почему-то не дает. "То есть исследование они симулировали, — признает Кожановский. — И, несмотря на то, что дело было благое, мы были вынуждены признать это нецелевым использованием".
Честно говоря, берясь за эту статью, я думала, что в распределении денег большую роль играет идеологический фактор. Но даже идеологии нет в этой бестолковой системе. "В разное время президентские гранты у нас получали и общероссийское движение "За права человека" Льва Пономарева, и Московская Хельсинкская группа Людмилы Алексеевой, и комитет "За гражданские права" Андрея Бабушкина", — утверждает генеральный директор правозащитного движения "Сопротивление" Ильмира Маликова.
И получается, как говорил герой популярного сериала, "картина маслом". У государства нет никакой концепции, никаких критериев, никаких принципов распределения денег между российскими НКО. Почему именно эти организации получили грант, а не другие, непонятно. Система распределения госфинансирования крайне непрозрачна. Процесс носит чисто формальный, бюрократический характер. Главное — правильно оформить бумаги, а тратить деньги на что-то действительно полезное не обязательно. Сами операторы грантов не скрывают, что для них главное не суть проекта, а то, насколько правильно составлена заявка и обоснованы требуемые в ней суммы. У нас нет фактов подкупа представителей организаций-операторов, но коррупциогенность всей этой схемы очевидна. В результате часть средств просто исчезает или расходуется на пустые затеи вроде "журналистских конкурсов". Часть идет на дело, но формально признается нецелевым использованием. Часть расходуется на заявленные цели, но реальные результаты никого не интересуют. Как это все называется? Выбрасывание денег налогоплательщиков на ветер. Так стоит ли государству распределять между НКО 3 млрд рублей, если и 1 млрд рублей тратится без чувства, толка и расстановки?
Между тем проблема недофинансирования НКО реально существует. По данным Росстата, общий объем поступлений денежных средств в сектор НКО составляет в России порядка 1% ВВП. Для сравнения: в большинстве европейских стран средства, получаемые НКО, эквивалентны 6,5% ВВП. "НКО в России находятся на грани выживания. Никому не выгодно финансировать благотворительные проекты, пока не принят закон о благотворительности, о меценатстве или о спонсорстве", — признает Ильмира Маликова.
Так, может быть, вместо того чтобы пытаться финансировать НКО напрямую, государству стоит подумать, как создать систему, при которой частным компаниям и отдельным гражданам будет выгодно жертвовать на добрые дела. Стимулировать российский бизнес заниматься благотворительностью могли бы налоговые льготы. Минэкономразвития недавно предложило внести в Налоговый кодекс поправки, регулирующие "расходы в виде пожертвований". Предполагается, что расходы бизнеса на благотворительность в пределах 10% от прибыли не будут облагаться налогом. Под льготу попадут средства, потраченные на поддержку науки, культуры, спорта (кроме профессионального), образования, просвещения, защиты прав человека. Сейчас компании не уплачивают НДС только в том случае, если оказывают кому-либо бесплатные услуги или безвозмездно передают свою продукцию. При этом льготу можно получить только после того, как профильное министерство внесет компанию в разрешительный список.
Так что НКО вряд ли существенно поможет трехкратное увеличение президентских грантов, обещанное в следующем году. Чтобы в России общественные организации наконец-то смогли помочь всем нуждающимся, нужны и госконтракты, и предоставление помещений на льготных условиях, и обучение правозащитников, и упрощенная схема регистрации НКО. Кстати, европейские страны отказались от простого выделения госгрантов как единственного способа финансирования общественных организаций еще в 1990-х. Простая раздача денег, фактически путем лотереи, никак не влияет на развитие гражданского общества или рост волонтерского движения. Независимо от того, будет ли распределено таким образом 1 млрд рублей или 3 млрд рублей.